Борис Бурмистров: жизнь интересна

28 августа 2015 

Родился в 1946 году 8 августа в городе Кемерово, на улице Каменной, что в Кировском районе. «Правда, - сожалеет поэт, - сейчас эта улица называется не так поэтично – Автомобильной».

Но это про неё он сказал в своих стихах:

«Вот и состарилась улочка тихая,

где наше детство прошло...»

 

Стихи начал писать со школьного возраста, но впервые они были опубликованы в северной газете в 1971 году. Жизнь и время посеребрили бороду, пришла мудрость, но душа поэта всё так же светла, как у того мальчика, когда-то родившегося на улице Каменной.

Многое в биографии Бурмистрова: уезжал на Север, за туманом, как поётся в песне. После окончания политехникума (Кемерово, 1964 год) работал по специальности в городах Кемеровской области (Кемерово, Прокопьевск, Березовский) и в районах Крайнего Севера. Прошел путь от бульдозериста, механика, до главного механика, заместителя начальника стройуправления, замдиректора завода.

Несколько лет жил в небольшом городке Берёзовском Кемеровской области, где работал заместителем начальника строительной организации, бригады которой формировались из отбывавших на территории города наказание зэков. Но, даже работая строителем, Бурмистров был поэтом: те, кто знают его с тех времён, вспоминают, как слушали его романсы под гитару.

С 1984 года полностью посвятил себя литературному труду. Первая книга стихов "Не разлюби" (Кемерово, 1989 год); в дальнейшем - еще несколько книг, изданных в Кемерове, Москве, Санкт- Петербурге, большое число поэтических и публицистических публикаций в центральной и областной периодике.

Борис Васильевич всё-таки вышел на свою настоящую дорогу: он поэт, сейчас у него изданы несколько сборников стихов, которые находят отклик у читателя. Все они – исповедальные, как написала однажды о них одна газета.

В 1995 году стал Борис Бурмистров лауреатом литературной премии имени Василия Фёдорова - главной литературной премии Кузбасса. С 1993 года он – Председатель Правления Союза Писателей Кузбасса - хороший руководитель, Секретарь Правления Союза Писателей России, входит в российскую академию естественных наук, занимается общественной работой.

Входит в Союз писателей России. Награжден орденом Российской Академии наук «За пользу Отечеству» им. В. Н. Татищева, юбилейной медалью к 200-летию А. С. Пушкина и медалью «За особый вклад в развитие Кузбасса». Лауреат особой - Всероссийской православной литературной премии им. Александра Невского в 2005 году за создание сборника православной поэзии “Собор стихов” (г. Кемерово).

Автор 11 книг. Опубликован в коллективных сборниках, в российских антологиях, в журналах «Наш современник», «День и ночь», «Сибирские огни», «Огни Кузбасса». Записал компакт-диск со своими песнями – теми, которые когда-то он пел друзьям, и новыми. Жизнь для него интересна, и весь огромный мир он впустил в свои стихи так же, как ночная прохлада входит в дом. Да и весь мир для него – это и есть его дом.

Сейчас живёт в городе Кемерово. Много ездит по стране - поэзия стала его работой, часто приглашают в разные города - желая познакомиться с Борисом Бурмистровым - поэтом, человеком. Но, став работой, его стихи не перестали быть такими, когда от встречи с ними душа людская отзывается и радуется...

Мария Заболоцкая.

 

* * * 
Дороги, долгие дороги - 
У каждого своя стезя... 
Разлуки, горести, тревоги – 
Как будто бы без них нельзя. 

Две колеи по бездорожью 
Да эхо гулкое в ночи, 
Меня пронизывает дрожью 
Мерцанье гаснущей свечи. 

Скользит огонь неудержимо 
И тает, тает вдалеке... 
И свет любви нерасторжимой 
На этом тонком фитильке. 

И свет любви необъяснимой 
Во тьме отыщется... И вновь 
К душе измученной, ранимой, 
Как божий дар, придёт Любовь. 

* * * 
Сказала, что вышла на миг – 
Сто лет с той поры пролетело... 
Исчез под водой Материк, 
И память, как платье, истлела. 

Сказала: вернусь, подожди, 
Куплю только в булочной хлеба – 
Давно испарились дожди. 
От зноя потрескалось Небо. 

Остался лишь в памяти лик. 
Живу, новый день ожидая... 
То солнце проглянет на миг, 
То капля падёт дождевая. 

* * * 
Три женщины любимых, три печали 
У трех дорог меня всегда встречали. 
Три женщины любимых, три огня 
От злых напастей берегли меня. 

Три женщины любимых на земле, 
Три мотылька, светящихся во мгле, 
За них готов молиться день и ночь. 
Храни их, Боже: мать, жену и дочь. 

 

ДНИ ОТСТУПАЮЩЕЙ СТУЖИ 
(О книге Бориса Бурмистрова «Тёплое дыхание зимы») 

Новая книга Бориса Бурмистрова «Теплое дыхание зимы» всем своим содержанием подтверждает и развивает его творческие принципы, которые были заложены им в начале литературной деятельности. Нужно было время, нужен был духовный рост, чтобы сегодня можно было сказать: Б. Бурмистров как личность и как поэт является представителем классической русской литературы, истоки которой коренятся в тысячелетних традициях православия, православной культуры и миросозерцания. А где православие, там безусловный приоритет отдается любви, милосердию, состраданию и, в конечном счете, духовности как обобщающей эти три ипостаси, категории. Православие, определяя мировосприятие поэта, определяет и реальные действия, его поступки в жизни, а главным из них является само творчество Б. Бурмистрова. Поэт во всем в родном краю слышит голос предков, их былинное завещание. 

И холмы, и равнины, 
И глухая тайга. 
Скрип продрогшей осины, 
И стога, и снега... 

Это все мне с начала 
И до смертного дня, 
И кусты краснотала, 
И речушка Иня. 

Тихий шепот ковыльный, 
Звон колосьев литых, 
И далекий былинный 
Голос предков моих. 

Православие, выжившее и победившее в стоической борьбе, как утвердившаяся система духовных ценностей, не претендует на какие-либо открытия в этой сфере потому, что Евангельские истины вечны и совершенны. Для православия гораздо важнее другое: чтобы личность, человек открывал для себя и усваивал заповеди Божии и тем самым трудился на ниве духовной во спасение души своей - для вечности, для первопричины всего сущего, Бога. 

Для православного, к тому же еще и для творческого человека, чужой боли априори нет и быть не может, поскольку любые радости и беды из чьей души они бы ни исходили, всегда найдут приют в его сердце. Как рана на теле заставляет страдать весь организм, так и в духовной сфере, страдания людей не могут не вызывать созвучных чувствований и сопереживаний, желания помочь и поддержать. 

С тех давних и далеких дней 
Прошла эпоха целая... 
И я был в ней, и я был с ней - 
Ей в помощь что-то делая. 

И на пределе бренных сил 
Помочь пытался ближнему - 
Не навредил, не навредил - 
Хвала за то Всевышнему! 

Наши бренные возможности ограничены, и потому, помогая - не навреди. Это один из ключевых постулатов творческого кредо Б. Бурмистрова, его принципиальное отличие от стиля и духа других поэтов. И это результат не только деликатности, смирения (как одной из добродетелей православия) и большой внутренней культуры - главным образом, это результат осознания им хрупкости гармонии мира, ее незащищенности. Ибо мир, как и православная личность, организован на принципах любви и гуманизма, и он обязательно примет тебя в свое лоно, поймет, простит и поддержит. Поэтому сначала необходимо предъявить самый высокий счет самому себе: не наврежу ли, имею ли я моральное право дать жизнь своему слову в этом мире, даже имея благие намерения? Ведь ими, может быть, дорога и в ад вымощена. Надо очень хорошо подумать, прежде чем что-то сказать людям. 

Загляделся в прозрачный ручей 
И над жизнью задумался снова: 
Отдохнуть бы от мутных речей 
В ожидании светлого слова. 

Спокойный, выверенный, негромкий голос поэта слышнее некоторых крикливых, уверенных в своем человеческом и творческом превосходстве, избранности и уникальности сочинителей. Его прикосновение к миру поэзией, которая нежнее цветка одуванчика, доходит до сердец и умов гораздо сильнее, чем самые узорные, но равнодушные речи. 

Как мы заметили выше, все творчество поэта - это поступок, который совершается не в сиюминутном порыве, а длится всю сознательную жизнь, как единственный механизм, осуществляющий связь времен. Однако для Б. Бурмистрова как для поэта связь времен не может осуществляться только через личность. Время как осознаваемая категория появляется у него и становится вечным исключительно при взаимодействии, вобравшей в себя природу и работающей во благо вечности личности и Вселенной: «Все длится в памяти моей, все длится в памяти Вселенной». А если так, то Вселенская память тем богаче, чем богаче память человеческая и, ясно, всечеловеческая. Именно в этом смысле Ф. М. Достоевский говорил о православном русском человеке как о Всечеловеке, хранителе и оберегателе общечеловеческих духовных ценностей, призванном объединять все духовные начала мира, согревать их своей любовью. Каждый так или иначе причастен и сопричастен вечности, духовной работе Всевышнего, создавшего нас по образу и подобию Своему. Ибо жизнь как поступок во времени - это процесс перехода в качественно иное состояние, в вечность через подготовку к Великому таинству смерти. 

Жизнь переходит в иное понятье - 
Время смывать миражи, 
Время, когда проступает сквозь платье 
Свет обнаженной души. 

Это и есть то мгновенье земное, 
Где у незримой черты - 
Небо палящее и ледяное, 
И никакой суеты. 

Что там, за порогом земной жизни? Самый главный и самый трагичный вопрос человечества. И надо быть совсем уж не человеком, чтобы рано или поздно не задать этот вопрос самому себе. Человек, что ты представишь суду своей совести и суду Божьему - «свет обнаженной души» или «миражи», в которых ты пребывал всю жизнь, когда придется перешагнуть хоть и незримую, но реальную и неизбежную черту? 

Если согласиться с выводом ученых, что жизнь возникла случайно, то тогда надо делать вывод о том, что и это самое их мнение - тоже есть следствие случайности, ни с того ни с сего забредшей им в головы. И сами они, выходит, явились на землю случайно и лишь затем, чтобы доказать закономерность смерти. Но это же абсурд. Доказывать, что созидательные процессы возникновения жизни происходили по воле безумного случая, а не по воле Высшего разума, Бога, все равно что уверовать в собственное безумие. Если жизнь - случайность, а смерть, очевидно, закономерность, то случайные явления всегда преобладают над закономерными, значит, и жизни как таковой вообще не должно было возникнуть. Всей своей деятельностью человек, будучи Образом и Подобием Его, доказывает обратное. Творит вторую природу - литературу и искусство, познает и изменяет окружающий его мир и тем самым является сотворцом и соработником Всевышнему. Человек предназначен для созидания гармонии и красоты, для выполнения духовной работы, а не для демонстрации своей смертью всесилия хаоса и тлена, обреченности и бессмысленности своего существования. Жизнь, слава Богу, есть и уж это-то вряд ли кто возьмется опровергать. Но гордыня, исходящая от самомнения и мнимого всезнайства, все-таки застит свет, уводит от сути и смысла бытия, губит трепетность и полет души. И с этим не может смириться сердце. 

От щемящей тоски замираю, 
Будто лист, трепещу на ветру. 
Каждый вечер, ложась, умираю 
И рождаюсь опять поутру. 

Ночь без сна - репетиция смерти, 
Где бы ни было: в поле, в дому... 
Вы гордыню слепую умерьте 
И смиренно молитесь Ему! 

Мысли дерзкие мыслью стираю, 
Смерть красна, говорят, на миру. 
Каждый вечер, ложась, замираю, 
Просыпаясь - молюсь поутру. 

Если холодный рассудок естествоиспытателя склонен непонятое и не изученное объяснять волей случая, то поэзия духовная, сверяя выводы разума с чувством, во всем видит закономерность и гармонию (смысл и красоту) мироустройства, которая и отражается в поэтическом слове. И хотя самому поэту не дано знать и ощущать, как зарождаются стихи, он никогда не скажет, что они случайно увидели свет белый. Не скажет хотя бы потому, что пережиты и муки творчества, и мгновенья счастливых озарений. Природа зарождения и жизни, и поэзии одинаковая. Его Величество русский язык сам и то и другое ставит в один ряд: слово «творчество» - от слова «Творец», слово «стихи» - от слова «стихия» - ТВОРЕНИЕ из СТИХИИ. Или иначе, созидание гармонии из хаоса. 

Душа, пребывающая на земле, никогда не смиряется со смертью потому, что Дух вечен и совершенен, к Нему ничего нельзя прибавить, ничего от него нельзя и убавить. Но вот смерть уносит близкого человека и вместе с ним часть души оставшегося жить. Именно этим смерть и страшна в земной жизни. Нет драмы страшнее и скорби глубже, чем когда душа разрывается на части, одна уходит в вечность, другая же остается на бренной земле в муках и страданиях. Это то, что не лечит даже время, то, что обрекает на душевное одиночество, скорбь и сиротство. Б. Бурмистров считает своим поэтическим долгом сказать о личной драме людям, чтобы они знали, любили и сердцем берегли главное достояние - человеческую жизнь.... 

О сыне маленьком скорблю, 
Мне все твердят, что время лечит, 
Но я разлуку не терплю, 
И мне ее заполнить нечем. 

Я памятью своей живу 
И нить суровую сплетаю... 
Живу во сне как наяву 
И пробужденья ожидаю 

Быть отцом - это великая радость и счастье, которые не могут заменить никакие земные блага, ни самые дерзкие и реализованные мечты. Отцовство - это понятие совсем не материалистическое, когда оно рассматривается исключительно как продолжение рода человеческого. И когда при таком подходе логически вполне правомерно сказать, например, такое: «в этой местности проживают тучные стада человеков, что является предпосылкой для создания дешевых рабочих мест». Против убогого меркантильного подхода к человеку вообще и к отцовству в частности, поэт протестует всеми силами своей души. Продолжение рода человеческого для него - это, прежде всего, дело духовное, которое должно быть освящено любовью, согрето душевным теплом и радостью творения жизни. Об отцовстве Б. Бурмистров говорит с пронзительным чувством любви и искренности в стихотворении «Сыну»: 

На дворе такое время - 
Холодно и ветрено. 
Что ж ты, маковое семя, 
Прорастаешь медленно? 

Новый день теплом согреет 
Ласковое солнышко, 
Вырастай, сынок, скорее - 
Маковое зернышко! 

Поделюсь я всем с тобою, 
Род наш крепкий, злаковый, 
От ветров тебя укрою, 
Стебелек мой маковый. 

Вырастай, пока я в силе, 
И не гнет усталость, 
Вырастай, сынок мой милый, 
Матушке на радость! 

Конечно, поэт не тот, кто производственный вентиль назвал ромашкой или, наоборот, ромашку назвал вентилем. Подобных «образов-находок», да еще с претензией на принадлежность к поэзии, мы в творчестве Б. Бурмистрова не найдем. Вышеозначенное переустройство (переименование) вещей противно Духу созидания и больше служит духу хаоса, безобразия, то тут, то там так или иначе пытающемуся выдать себя за Свет Божий. Истинная красота не имеет ничего общего с красивостями, с теми натужными попытками, которые вроде и придают вещи свежий образ, рассматривают ее в новом ракурсе, но, по сути, отражают мир подобно кривому зеркалу. Истинная красота - плод глубинной и сложной духовной работы, и если таковой не было, то, как ни ряди свои строки в различные «украшения», все равно они останутся пустым звуком в бессмысленной какофонии разрушающегося мира, личности. 

Б. Бурмистров совсем не претендует на новации, за которые бы цеплялся взгляд, но оставалась равнодушной душа. Это несомненное и большое достоинство поэта. Ибо предназначение поэзии не в том, чтобы тешить самолюбие автора, пестовать в себе греховные высокомерие и гордыню или совершать самооткрытия в духовной сфере - здесь все уже давно открыто и сказано в Библии. Нет и быть не может новых тем, кроме вечных: любовь, жизнь, смерть. А все попытки изобрести новых богов, открыть что-то в духовной сфере, поставить свой трон выше Бога, приводят лишь к ее деградации и бесславному концу. Пример? Атеистическая идеология. 

Само русское слово для Б. Бурмистрова уже является святой самодостаточной, непреходящей ценностью, поскольку в его звук и смысл вложена тысячелетняя духовная работа православного народа. 

Как прекрасен родимый язык, 
Как он в строчки, созвучья ложится, 
Словно к чистой водице приник - 
До конца моих дней не напиться... 

Внешнее - всегда преходяще, временно, непостоянно, ненадежно, чтобы служить опорой, фундаментом бытия. Лишь одно, самое красивое и сильное чувство - любовь - по определению не может быть внешним атрибутом, она всегда отражает суть и смысл, восходящие к замыслу Творца. Б. Бурмистров, апеллируя к первородному, простому и ясному значению слова, предельно обнажает свое самое сокровенное и самое дорогое, чем владеет в этом мире, - глубоким и всепоглощающим чувством любви. Только изнемогшим от любви сердцем можно написать стихотворение «Заповедь». 

На грешную жизнь не ропщите, - 
Все было, все будет в судьбе. 
Друг в друге врага не ищите, 
Но Бога ищите в себе. 

Друг в друге лишь друга ищите, 
Отринув хулу и вранье, 
И памяти тонкие нити 
Не рвите во имя свое. 

Не всякий, кто пишет стихи, пусть даже очень красивые, является поэтом. Но немало поэтов среди тех, кто не пишет стихи - не дано. Понимать поэзию, любить ее - значит уже быть поэтом, потому что это всегда сотворчество, всегда состояние, равнозначное вдохновению. Поэзия Б. Бурмистрова как раз и обращена к тем, кто способен воспринимать и чувствовать родную речь не как нечто, необходимое только в повседневном обиходе, но и как объект Любви, непреходящую ценность, народное достояние. Стихи поэта как бы естественным образом являются на свет и так же естественно приживаются в живой душе на равных правах с другими составляющими внутреннего мира человека. 

Вселенная общается с нами с помощью знаков, символов. Чтобы понимать их, нужен непредвзятый взгляд, не замутненный вековой словесной шелухой, нужно взойти к истокам, когда слово и являло собой символ, имеющий свое единственное первородное значение. Вся поэзия Б. Бурмистрова - это путь познания истоков, корневых ценностей, на основе которых нашими предками была создана и выпестована Россия как многонациональная страна. От этих истоков не уйти, не убежать, не скрыться. И чем быстрее человек признает верховенство духовного над материальным, тем лучше. 

Как правило, за внешней простотой поэтического слова Б. Бурмистрова обнажается глубина большого чувственного мира и тех самых предчувствий, которые заложены в нас изначально от природы и которым больше всего и надо верить, поскольку они всегда правдивее холодной логики. 

В дни гонений, 
вражды 
и мытарства 
Чудный голос я слышал вдали, 
Был вне времени я, вне пространства, 
И летел, не касаясь земли. 

Чудный голос тревожил сознанье, 
Колокольчиком нежно звеня. 
В дни гонений, любви и скитанья 
Эти звуки ласкали меня. 

Поскольку «без любви никак нельзя», просто нельзя, априори, без всякого логического обоснования, то это и есть - предчувствие. Но при этом кто-то скажет, что это неправда, что без любви можно и обойтись. Да, многие обходятся и без нее, живут и здравствуют, но и они все равно согласятся с поэтом потому, что и тайно и явно мечтают об этом высоком чувстве. И прежде всего, о любви между мужчиной и женщиной. Но поэт совсем не сводит понятие «Любовь» только к взаимоотношению полов, она для него не только и не столько воздыхания под луной. Любовь для него - та ось мироздания, вокруг которой вращаются все его составляющие. А отношения между мужчиной и женщиной - это лишь оселок, на котором Всевышний стремится довести до совершенства самое светлое чувство, сформировать его таким, чтобы оно стало всеохватывающим, всегда и везде главенствовало при взаимоотношениях людей. Однако сердце подсказывает поэту, что и Творец радуется свободному проявлению любви в человеке, Бог любит и учит этому чувству нас. 

Кому звездная дорога, 
Кому пыльная стезя - 
Я прошу любви у Бога, 
Без любви никак нельзя. 

Кому пыльная дорога, 
Кому млечная тропа - 
Я прошу любви для Бога, 
Но бесчинствует толпа. 

Россия, Родина, как и всё вообще, также воспринимается поэтом во времени, исторически. Страна дня сегодняшнего - это еще далеко не Россия, это лишь нечто, пусть и любимое, но наподобие фотографии, запечатлевшей мгновение. Для православного человека, его мироощущения характерен стоицизм, зародившийся еще во времена распада Византии, когда решалась судьба православия и когда только один участник Вселенского собора - Марк Эфесский - не подписал унию с Римом, за что и принял гонения и от власти, и от бывших единомышленников. Народ пошел за ним, а не за большинством, сдавшимся на милость могущественного Рима, хотя и очнувшимся потом. У православных в исторической крови - быть на стороне правых, пусть слабых и гонимых, не бояться сильных мира сего, если они по духу и действиям стремятся лишь к одному - силой утвердить свою власть. Православный мир, прежде всего, стремится к власти духовной, идет к людям с крестом и Евангелием, берет мир любовью. Вот почему для русского мужика всегда так важно знать, как к нему относятся те, кто хочет иметь с ним дело, можно ли их возлюбить как ближних своих? Тогда почему столько врагов у православия, у России? «Все мы слабы, ибо люди»: слабы и наши враги потому, что безоружны духовно, слабы и мы потому, что не сумели обратить их в свою веру. И тогда проливается кровь. 

Лают в деревне собаки, 
Вновь чужаки забрели - 
Не избежать, видно, драки, 
Рвутся с цепей кобели. 

Вот и сбылись эти слухи... 
Гарью тянуло с реки... 
Воют горластые суки, 
Им подвывают щенки. 

Не избежать, видно, крови, 
Выгнуты спины дугой... 
Слезы горючие, вдовьи, 
Скоро прольются рекой. 

Пылью взметнется дорога, 
Гром прогрохочет вдали... 
Нерусь стоит у порога, 
Рвутся с цепей кобели. 

Для Б. Бурмистрова «Россия, кровью умытая» всегда требует защиты, и та самая «нерусь» (лучше сказать нехристь), не понимающая русского языка, то есть языка мира и созидания, должна получать достойный отпор. Либо дружить, либо - поле брани - третьего не дано. Смерть всех рассудит, всех справедливо уравняет. Однако надо сделать все, чтобы не допустить кровавого исхода, отсюда обращение к «Клеветникам России»: 

Не озлобляйте ум и сердце, 
Не оскверняйте души злом, 
Всегда вы в роли иждивенцев - 
Пасетесь во поле чужом. 

Вмиру безмолвного творенья 
Вам, громогласным, не понять, 
Что исихастское моленье 
Нам до поры велит молчать. 

Б. Бурмистров - поэт чувственного мира, когда истина является как бы сама собой, когда слово само направляет мысль, показывает путь, в отличие от рационального способа освоения действительности. Поэтому творчество его - объемное, многомерное и всегда актуальное, как актуально все, что касается чувства, любви, души, патриотизма и Отчизны. И пусть не все согласятся с поэтом, от этого у него любви к России, создавшей язык для духовного общения и созидания, совсем не убудет. Русь, как и земной шар, примитивной линейкой не измерить, с каким бы размером этой линейки к нам ни подходили. Русь можно только принять такой, какая она есть, и если не любить ее, то относиться к ней надо хотя бы с уважением вообще, так же, как и к творчеству Б. Бурмистрова в частности. 

Но если у кого-либо возникает искреннее желание понять Россию, русского человека, поэта, вообще что-то понять, то надо прийти с любовью... 

Владимир ЕСЕНИН,

г. Кемерово. 

Источник: www.ognikuzbassa.ru

Архив новостей